Эпилепсия и мигрень у гениев.

Среди гениальных личностей имеются такие, которые страдали припадками эпилепсии или -мигрени.

Эпилепсия и мигрень обыкновенно встречаются у людей мало одаренных и часто среди дегенератов и другого рода вырождающихся личностей. Однако, как ни больно это признатъ, но факт остается фактом, что эпилепсия поражала многих замечательных людей.

Сорок лет тому назад была высказана мысль, что эпилепсия, мигрень и периодически появляющиеся жестокие головные боли—все они имеют своей подкладкой один и тот же патологический процесс в мозгу. Это обобщение не привело к выяснению настоящей причины упомянутых заболеваний. Между тем исследования последних десяти лет в области питуитарной железы сделали весьма вероятным, что эпилептоидные и мигренеподобные симптомы появляются при опухолях и увеличении гипофиза. Исходя из этого, эпилепсию и мигрень начали изучать в связи с расстройством гипофиза. Причем оказалось, что физиономия и общая конституция таких больных, все указывало на питуитоцентрическую природу этих лиц. Явления, отмеченные выше у Наполеона: медленный пульс, ознобы и повышенная раздражимость мочевого пузыря и проч., имелись в других случаях. У женщин припадки часто совпадают с менструацией, когда нарушается эндокринное равновесие. Наконец исследования х—лучами турецкого седла, который является костным вместилищем гипофиза, пролило много света на этот предмет. Оказалось, что sella turcica бывает узкая или расширенная, иногда, с эрозиями, указывающими на отчаянную попытку железы (гипофиза) увеличиться, чтоб удовлетворить нужды организма. Комплекс явлений, носящий название мигрени, делается теперь понятным. Есть целый ряд факторов, как утомление, сильный холод или очень сладкие питательные вещества (как, например, шоколад), которые вызывают сильный приток крови к железе с последующим ее набуханием. Утомительный умственный труд является возбудителем такого припадка.

При работе мозга приток крови к нему и к железе делается сильнее. Кроме того, умственная работа сопровождается усиленной функцией антепитуитарной железы, если работа интеллектуальная, и постпитуитарной железы, если эта работа эмоционального характера. Мозговая работа вызывает таким образом временное увеличение железы. Если кость, вмещающая в себя железу, черезчур узка, чтобы, позволить железе свободно увеличиваться, то железа оказывает сильное давление на кость, заставляя ее расшириться или изглаживает ее. В результате этого появляются жестокие головные боли, принимающие легко характер мигрени. Двигательные нервы глаза находятся ближе всего к питуитарной железе. Если она сильно набухает, то она может оказать давление на эти нервы, раздражая их или парализуя и, вызывая таким образом вместе с головными болями и различные расстройства глаз. В пользу такого представления о происхождении мигрени говорит также и то, что некоторые гениальные личности, страдавшие мигренью, в то же время имели симптомы со стороны глаз. Что касается эпилепсии, то здесь мы исключительно имеем в виду то большое количество эпилепсии, которые имеют своим основанием эндокринные расстройства. Это эндокринное расстройство связывается также с уклонами в размерах sella turcica, ибо встречаются тимоцентрические личности с очень узкой sella turcica. Это последнее обстоятельство объясняет вполне наличие в таких случаях эпилепсии.

Периодические вариации в секреторной деятельности других эндокринных желез—в яичниках, щитовидной железе и т. д. могут дать толчок началу припадка. Важно отметить, что если эпилепсия играет роль постоянного фактора в жизни гениальной личности, то мы имеем право утверждать, что предлежит нарушение равновесия в эндрокрпнной системе и, таким образом, имеется вполне ясная причина патологических явлений как в жизни, так и в творчестве гениальной личности.

Фридрих Ницше

Фридрих Ницше может считаться самым поучительным примером гениальной личности, страдавшей тяжелыми мигренями. По оригинальности и мощи своего ума и по своей оригинальности поэтического дарования, Ницше является крупнейшим из величайших философов человечества. Если мы докажем, что Ницше был неуравновешенная питуитоцентрическая личность вполне выраженного типа, то мы тем самым осветим не только его болезнь, но также и всю его жизнь и творчество.

В серии книг, изданных доктором George Mc. Gould в Филадельфии под общим заголовком "Клинические Биографии”, этот автор утверждает, что плохое здоровье целого ряда гениальных людей стояло в связи с неизлечимыми расстройствами глаз. В своем стремлении придать больше вероятности этому предположению, он собрал обширный материал, пригодный для изучения этих великих людей. Очевидно, Gould не задавался вопросом, что надо искать за данным заболеванием глаз. Все выводы, которые сделаны ниже относительно эндокринной личности Ницше, основываются на материалах Gould'а, который в свою очередь пользовался двухтомной биографией Ницше. написанной сестрой Ницше.

Для того, чтобы построить эндокринную формулу Ницше необходимо анализировать сначала все известное нам о его родителях и родственниках. Его дедушка был выдающейся личностью и писал произведения агитационного характера. Отец Ницше был человеком духовного звания. Описание его наружности говорит о нем, между прочим, как о высоком, стройном мужчине с поэтической наружностью. Он обладал музыкальным талантом и был близорук. Это описание выдвигает его, как питуитоцентрика.

Мать была брюнеткой, горячего темперамента и происходила из фамилии, славившейся мощным развитием тела.

Со стороны наследственности, таким образом, мы имеем у Ницше преобладание питуитарных свойств у отца и адреналинно-питуитарных свойств у матери. Едва закончилось физическое развитие, Ницше уже напряженно работает над своим интеллектуальным развитием (тоническое действие, следовательно, антепитуитарной железы на мозг уже в достаточной мере дает себя чувствовать). Уже молодым он отличается на научном поприще: на 24 году жизни он был уже профессором по филологии. Уже рано припадки головных болей различной интенсивности и длительности делают его периодически тяжело больным. Головные боли появлялись каждые 2 недели и продолжались 2—3 дня. Наконец, на 44 году жизни какой-то удар положил конец его страданиям: он потерял при этом речь и память и с тех пор, подверженный припадкам, он все более и более вырождался физически и духовно.

В биографии Ницше, написанной его сестрой, имеется несколько его фотографий и репродукций скульптур в различные его возрасты. Рассматривая его лицо в профиль (профиль лица более всего подходит для изучения), а также по бюсту, сделанному Dondorf'ом, мы имеем возможность изучить наиболее выразительные части его головы. С точки зрения эндокринологии особенно бросаются в глаза сильно выступающие, супраорбитальные дуги костных выступов, соответствующие бровям. Это определенно питуитарная черта. Брови сами по себе были у Ницше очень пышные с наклонностью к сращению (на переносице), скелет лица, как целое, приострен, череп несколько удлинен и узок, а подбородок широкий и крепкий. Все это говорит за питуптарноцентрическую личность. Жаль, что нет фотографии Ницше со смеющимся лицом,— обстоятельство, лишающее нас возможности судить о состоянии его зубов. Все же, физиономия и общая конституция Ницше, особенности его гения, а также припадки, которые в конец разрушили его жизнь, все это вместе взятое вполне совпадает с нашим допущеннем, что вся жизнь Ницше, как и жизнь Наполеона была в зависимости от того, что происходило в его sella turcica. Припадки сильных головных болей, диагностицированные как мигрень, носили у Ницше такой жестокий характер, что в 1883 г. после появления в свет его chef d'oeuvre: "А1so sprach Zaratustra" он писал: "Моя жизнь сплошная неудача”. Цитаты из его писем, собранные Gould'ом, дают некоторое понятие о страданиях Ницше. В 1888 г. непосредственно перед ударом он сказал: "Я имею в моих глазах динамометр общего моего состояния”.

История болезни глаз Ницше говорит за то, что мы имеем у него дело не с простым каким-нибудь дефектом в глазах, а с более глубокой причиной заболевания. Начиная с 15 лет он был примерным учеником. Эссенциальный дефект его глаз был причиной его неудач в детстве. Начиная с юношеского возраста картина меняется. Юношеский возраст является счастливой эпохой для питуитарной железы, когда ее развитие и увеличение стимулирует созревание сексуальных клеток в органах, служащих для продолжения рода. До самого окончания юношеского возраста его интеллектуальные интересы были минимальны и особенно плохо он успевал в математике. Простуды и кашель и часто наступавшие головные боли и боли в глазах не давали ему покоя. По достижении половой зрелости, мигрень сделалась сопровождавшим его везде демоном. После перенесенной в армии дифтерии (которая, возможно, угнетающе подействовала на его надпочечники), припадки делаются тяжелее и его жапобы усиливаются, ибо теперь гипофиз принужден сверх своей обычной работы компенсировать недостаточность надпочечников. Все чаще и чаще мучает его болезнь, и он делается все больше и больше существом, требующим постоянного ухода и достойным сострадания... "Если-бы только мои глаза выдержали... Мне в 30 лет кажется, как-будто бы я прожил 60 лет... Очень часто страдаю желудком, головными болями и глазами. Кислотность меня губит, и все, что я принимаю, за исключением самой легкой пищи, делается кислым... Я ничуть не сомневаюсь, что я жертва серьезного заболевания мозга, и что мой желудок и глаза "имеют в нем основную свою причину... я полумертв от страдания и изнеможения”. В декабре 1888 года он падает без сознания на улице и был отправлен домой, где он пролежал 2 дня спокойно, потом сделался беспокойным, возбужденным и неуравновешенным. Специфические особенности гения Ницше свидетельствуют о нем, как о питуптоцентрике, у которого как антепптуитарная, так, и постпитуитарная железа необыкновенно хорошо функционировали, однако, равновесие было между ними нарушено таким образом, что постпитуитарная железа одержала верх. Постпитуитарная же железа способна порождать то непостоянство в ассоциативной деятельности мозговых клеток, которое есть основная причина оригинальности творческой мысли.

Лица, у которых имеется преобладающая функция постпитуитарной железы, отличаются живой фантазией и склонны страдать последствиями такой фантазии. Ницше, как мы отметили, был слаб в математике. Его наиболее блестящие идеи являлись ему в состоянии патологического возбуждения. Вот почему многие из его произведений написаны в форме афоризмов и параграфов. Он был, в сущности поэт среди метафизиков, что опять таки в лучшем смысле подтверждает наше мнение о Ницше как о питуитоцентричеекой личности с преобладающей постпитуптарной функцией. Все же его выдающийся критический ум, как и его любовь к музыке свидетельствуют и о сверхнормальной функции антепитуитарной железы. Кратко резюмируя все вышеизложенное, мы можем сказать, что общая конституция и физиономия Ницше, его припадки мигрени и постигнувшая впоследствии его болезнь, его влечения и отвращения, его склонности, его таланты—все они говорят, что в лице Ницше мы имеем питуитоцентрическую личность с доминирующей постпитуитарной железой и с недостаточной адреналинной железой.

Эпилептические гении.

Как известно, эпилепсия или "падучая болезнь” в общем связана с прогрессирующим вырождением личности. Различного рода прогрессирующие болезненные моменты ведут к изменениям в равновесии эндокринного аппарата, основной причиной которых следует считать недостаточность некоторых из них. Новейшими исследованиями установлено, что при эпилептических припадках следует искать расстройства щитовидной, околощитовидной железы, яичников и яичек, а также thimus'а.

Эпилепсия встречается тем не менее и у гениальных людей:

Магомет, Байрон, Достоевский, Флобер—вот несколько известных примеров. Вопрос о том, почему совпадение эпилепсии с гениальностью встречается больше всего у питуитоцентрических личностей находит свое объяснение в том, что эпилепсия в таких случаях есть именно питуитарный симптом и представляет собой борьбу гипофиза со стоящими ему по пути препятствиями. Как сказано, эпилепсия в таких случаях является близнецом мигрени у гениев. Если бы все это было бы точно установлено, мы имели бы"лучщее доказательство того, что гипофиз является доминирующим центром известных интеллектуальных сил. Для примера возьмем одного из знаменитых эпилептических гениев—Юлия Цезаря.

По Плутарху Юлий Цезарь был человек хилого сложения, бледный, тощий и был подвержен жестоким головным болям и сильным припадкам эпилепсии. По Сcushing'у совпадение "жестоких головных болей с сильными припадками эпилепсии” очень много говорит за то, что оба они питуитарного происхождения. Он женился на 17 году жизни, что может служить доказательством раннего полового развития. Раннее половое развитие надо считать как результат чрезмерно и неправильно функционирующей питуитарной железы. Вскоре после этого он был осужден на смерть диктатором Суллой, вследствие чего появился у него первый из целого ряда последующих эпилептических припадков. Его libido sexualis была такого рода, что давала повод его солдатам восславлять его выходки в песнях. Первая его жена изменила ему. С этой первой женой, Корнелией, он развелся, ибо "жена Цезаря должна быть сверх всякого подозрения”. Женившись после развода еще 2 раза, он имел тем не менее сексуальные связи еще и другого рода, как, например, с Клеопатрой. Эта повышенная сексуальная деятельность есть, очевидно, другая питуитарная черта Цезаря. Интеллектуальные и практические способности Цезаря отличались самыми редкими качествами. В основе их лежало замечательное сочетание функций антепитуитарной, постпитуитарной, адреналиновой и щитовидной желез. Он был оратор, политик, историк, полководец и государственный деятель. О том, как хорошо функционировала щитовидная его железа, красноречиво говорят его 300 личных триумфов. Сидя верхом на коне, он налету, не держась руками, диктовал одновременно 2—3 секретарям. Его гордость и страсть к славе служат выражением хорошо функционирующей антепитуитарной железы.

Все вышеупомянутые особенности его психики хорошо сочетались с некоторыми женскими чертами характера, свидетельствовавшими о таком же удачном развитии и постпитуитарной железы. Врядли какая-нибудь высокопоставленная дама так тщательно ухаживала за своей кожей, цветом лица и волосами, как Цезарь. В уходе за кожей и волосами он до того увлекался, что удалял лишние волосы, не современным, конечно, способом электролиза, а щипцами или ногтями. Прислуга вбане должна была натирать его кожу до того, пока она не делалась похожей на алебастр или мрамор.

Итак Цезарь в отличие от других гениальных людей (например Дарвина), имел отлично функционировавшие надпочечники и постпитуитарную железу. Однако, он был питуитоцентриком. Бюст Цезаря в музее в Неаполе дает нам копию лица, которое часто попадается у питуитарных эпилептиков, и черты лица и череп питуитоцентрика: длинная, широкая правильной конфигурации голова, сильно развитые брови с тенденцией слиться, орлиный нос и острый подбородок.

В случаях Наполеона, Ницше, Цезаря мы имеем перед собой мужчин питуитоцентриков с различным течением жизни, с различными склонностями, что объясняется различием в взаимодействии индивидуально созданных эндокринных аппаратов.

Теперь мы рассмотрим питуитоцентрическую женщину со странными контрастами в физическом и физиогномическом отношениях, в поведении и в характере, находящимися в зависимости от особой вариации в равновесии между обоими долями питуитарной железы.

Ф. Найтингель (Flirence Nightingale).

Ф. Найтингель, основательница нового направления в воспитании, представляет для эндокринолога особенный интерес, ибо мы встречаемся у ней с некоторыми особенно ценными данными для эндокринологического изучения личности. Эта выдающаяся женщина нарисована биографом, как человек большого ума и большой энергии.

Жизнь Nightingale, ее упорная борьба за равноправие женщины и ее победа на этом поприще—заставляют думать о наличии у нее мужских черт характера. Будучи женщиной, так называемого высшего круга, судьба ей готовила будущее, соответствующее трафаретам ее среды и ее быта. Однако, недюжинная ее натура не могла удовлетвориться окружающей средой, рутиной окружающей ее жизни. Эта жизнь вызвала у ней горячий протест. Этот протест отражается, между прочим, и на страницах ее дневника. Образ мыслей, чувств и вообще, весь стиль дневника носит чисто мужской характер. Следующее место из ее записок может служить иллюстрацией этого: "я хочу вести некоторое время уединенную и трудолюбивую жизнь в намерении дать созреть тем задаткам, которые дарованы мне богом, дабы они потом служили для прославления его имени. В наше время люди очень поспешны в своем стремлении производить и творить, и в такой же мере скоро консумируют себя. В уединении, в тишине, в спокойном созерцании формировались те люди, которые были призваны оказать влияние на общество”. В дневнике она отмечает 7 мая 1852 года, как день, в который она "услышала глас божий”, что она "призвана быть спасительницей”. Несмотря на ее личные достоинства красивой, импозантной и богато одаренной женщины, она отрекается от личной жизни, во имя этой идеи бросается в борьбу. В упорном преследовании своих идей и намеченных целей, она с течением времени, как ее правильно охарактеризовал ее биограф,—сделалась "женщиной, одержимой демоном”. Все это должно было так случиться именно потому, что ее эндокринный аппарат с ее инкреторными особенностями приближался к мужескому типу. Очень жаль, что мы не имеем в своих руках результатов произведенного над ней гинекологического исследования. Такого рода исследование, вероятно, дало бы новые материалы для подтверждения преобладания маскулинного начала в эндокринной ее системе. Из всех описаний Lytton Strachey особенное для нас значение имеют следующие его слова: "когда у ней наступил пожилой возраст, с ней происходит нечто курьезное. Судьба сыграла с госпожей Nightingale плохую игру. Ее так долго длившаяся фанатическая борьба и общественная жизнь—прекратилась. Ее пыл и страсть в этой борьбе улеглись, и с горькой улыбкой на губах она потом вспоминала о бывшей своей работе, которой она отдавалась с фанатической преданностью. Годы принесли этой гордой женщине ее наказание. Ей не суждено было умереть так, как она жила, т. е. человеком борьбы.

Из энергичной, агрессивной и героической натуры она превратилась в мягкую, уступчивую и самодовольную женщину. Эти изменения происходили в ней сначала незаметными, и потом, наконец, сделались очень ясными и определенными. Прежняя агрессивная натура исчезла совершенно. Одновременно совершалось соответствующее изменение и ее физической конституции. Перед нами уже не та стройная, угловатая женщина фанатической борьбы с надменными глазами, а совсем другая женщина: огромная,округленная, жирная старая дама со смеющимся во всю ширь лицом. К тому же у ней появилось нечто другое в ее натуре. Ее живой ум, закаленный в молодости в борьбе, сделался совершенно неподвижным. Здесь произошло то, что случается, когда питуитарная гиперфункция, переходит в питуитарную гипофункцию: острое, тонкое, стройное—переходит в жирное, тяжеловесное, неподвижное. Точно те же превращения, которые происходили с Наполеоном по мере изменения функции питуитарной его железы, совершались и с Найтингаль. В биографии Найтингель, написанной Cook'ом, имеется 3 портрета различных периодов ее жизни. Эти портреты свидетельствуют о питуитоцентричности ее личности. Один из этих портретов представляет ее в возрасте 25 лет: "Она высокая, стройная, с густыми короткими темными волосами, очень нежного сложения... превосходные зубы... весьма милой и любезной наружности... она очень напоминает святую”. Лицо длинное и овальное, постпитуитарного типа. Постепенно антепитуитарная железа берет верх в коррелятивных функциях инкреторного аппарата, наделяя ее маскулинными чертами, изменяя ее лицо и наклонности. Фотография ее в 38-летнем возрасте показывает лицо с четырехугольным очертанием и теми острыми чертами, которые так подчеркивает Strachey. Последний ее портрет, акварель 1907 г. представляет круглолицую старую даму, о которой можно было бы подумать что это бабушка-крестьянка, имеющая пару дюжин внучат. Небольшие красные пятна в области os Zygomaticum напоминают о миксэдеме; это говорит за то, что у Найтингель к старости имелась недостаточность не только питуитарной, но и щитовидной железы. Недостаточность этих двух желез вполне удовлетворительно объясняет кардинальные изменения в личности Найтингаль, появившиеся с наступлением старости.

Неврастенические гении

Интеллигенция fin de siecle XIX столетия была крайне возмущена книгой М. Нордау о "Вырождении”, в которой многие выдающиеся писатели и ученые были описаны как дегенераты и неврастеники. Возмущение было до того велико, что Bernard Shaw нашел нужным опубликовать своего рода апологию, озаглавленную: "Святость искусства”. Несмотря на искусную диалектику Великого Вегетарианца, все еще остается невыясненным, почему творческое напряжение связано с быстрой утомляемостью, общей раздражительностью всех органов и тканей организма. Теперь нам известно, что связь между неврастенией и инкреторными железами обусловливается, главным образом, недостаточностью адреналинной железы. Более точное, исследование неврастенического гения покажет нам, что такой гений "есть в сущности питуитоцентрик, у которого, по какой-нибудь причине врожденной (персистирующая зобная железа), или приобретенной (шок, несчастный случай, болезни), получилась недостаточность в функции надпочечной, щитовидной или интерстициальной железы.

Дарвин, как неврастенический гений

Чарльз Дарвин, как автор книги "Происхождение видов..." и величайший революционер в науке XIX столетия, обратил на себя, конечно, внимание всех своих современников и его жизнь и личность сделались предметом многочисленных исследований. Однако, до публикования его автобиографии и воспоминаний его сына оставалось неизвестным, что он страдал большую часть своей жизни хроническими головными болями. Доктор W.A.Johnston высказывал в своей статье (в журнале "American Anthropologist, 1901 года) мнение, что Дарвин страдал неврастенией, основываясь при этом на целом ряде фактов. Однако, неврастения, как теперь принято думать, принадлежит к тем обобщающим словам, которые нуждаются в более точном определении. С другой же стороны неврастения, как это указывает эндокринология, есть результат эндокринных расстройств, главным образом, недостаточности надпочечников. Недостаток взаимодействия, равновесия и компенсации в цепи желез с внутренней секрецией — такова база развивающейся слабости нервной системы. У Дарвина мы безусловно имеем дело с такого рода неврастенией. Дарвин страдал ненормальной утомляемостью, отсутствием стойкости и выносливости, как при умственной, так и при физической работе. Этим недугом он страдал от двадцатых до шестидесятых годов своей жизни. В годы детства он был крепок и здоров, имел страсть к прогулкам и, хотя его учителя не находили его способным мальчиком, все же отмечали за ним сильную любознательность. Хорошее состояние его здоровья продолжалось, по-видимому, до 21 — 22 года. После этого начинаются его страдания.

Что представлял собой Дарвин в отношении своей эндокринной конституции? Отец его был разновидностью питуитоцентрической личности с постпитуитарной недостаточностью. Он был ростом в 6 футов два дюйма и чрезвычайно тучный человек. Он хотел сделать из своего сына врача, следуя в этом сохранившейся в семье традиции: Эразм Дарвин, дедушка Чарлза Дарвина был тоже врачем. Его сын однако, не имел склонности к такой профессии и получил в упрек от отца следующие знаменательные слова. "Ты ни к чему другому не пригоден, как стрелять собак и ловить крыс и этим покрываешь пятном позора самого себя и всю нашу фамилию”. Кэмбридж следует после Эдинбурга, он бросается от одного предмета к другому—от медицины к теологии, от теологии к естествознанию. Дружба с естествоиспытателем Henslow окончательно решает его карьеру в пользу естественных наук. Henslow узнал, что пароход Beagle предпринимает научно-исследовательскую экскурсию и рекомендовал Дарвина, как естествоиспытателя, и Дарвин отправился в путешествие. Во время этого путешествия он заразил себя неврастенией. В Plymouth'е в ожидании отхода корабля, он вдруг почувствовал сердцебиение и боли в области сердца в связи, очевидно, с происходящим гипертиреандизмом, вызванным возбуждением. Во время путешествия, продолжавшегося пять лет, он часто болел морскои белезнью. Штурман передавал, что часто Дарвин, проработав час за микроскопом, говорил ему: "Дружище, я принужден принять горизонтальное положение” и ложился. Он ложился у рабочего стола, потом опять брался за работу, чтобы через некоторое время опять лечь. Утомление часто охватывало Дарвина и он принужден был часто отдыхать. Страдание Дарвина охватило всю секреторную деятельность его тела и действовало, очевидно, истощающе на потенциальную, адреналинную силу организма. Вернувшись в Англию, Дарвин продолжал болеть, при чем состояние его здоровья после женитьбы ухудшилось может быть, в связи с ухудшившимся материальным положением. Он вскоре принужден был оставить Лондон. Шум большого города и частые встречи с учеными друзьями, посещение собраний научного общества,—все это переутомляло его до изнеможения После такого рода переутомления с ним случались припадки судорог с рвотами и головокружением. Дарвин был принужден подчиниться вполне определенному строгому режиму. Незначительное нарушение этого режима выбивало его из колеи, и он уже был неспособен заняться чем-нибудь. Раннее утро — единственное время, когда Дарвин мог умственно и физически работать. Вечером он был совершенно изнеможен, и каждое движение было для него сопряжено с большим усилием. Кроме всего он страдал бессонницей и какой-то странной чувствительностью к теплу и холоду. В 1859 году, когда вышла из печати его книга "Происхождение видов”, он писал одному своему приятелю, что здоровье ему совсем изменило, что он страдает расстройством желудка, головными болями, что дух и тело его безнадежно разбиты, и жизнь сделалась для него тяжелым бременем. Те двадцать лет, которые он посвятил научным исследованиям, были для него длинной мукой. Больше чем 16 лет, в течение которых он работал над бессмертными классическими своими трудами по биологии, он был самый несчастный среди страдающих людей. Его жизнь была беспрестанным чередованием кратковременной работы с долгодлящимся отдыхом. Все же ему удалось опубликовать 23 тома научных трудов и 51 научную статью. Ведя в течение 36 лет как бы санаторную жизнь и подвергая себя лечению продолжительными отдыхами, он в конечном счете выполнил работу, на которую не способны миллионы людей, ведущих самую строгую трудовую жизнь. Что все опасности, связанные с разрушительным действием адреналинной недостаточности, пережил он благополучно — объясняется исключительным уходом за ним его жены и детей, который как бы снабжал его недостающей эндокринной энергией. Мы привели все эти подробности, желая анализировать инкреторную конституцию этого исключительно гениального человека, и установить, что он действительно страдал неадеватной функцией адреналинных желез, ибо симптомы хронической, хотя и доброкачественной адреналинной недостаточности характеризуют истрию его жизни. Прирожденный супериоритет гипофиза, и гиперфункция щитовидной железы спасли Дарвина от его адреналинной недостаточности. Обе железы, вместе взятые, до некоторой степени компенсировали недостаточность адреналинных желез.

Каковы будут другие наши доводы в пользу того, что Дарвин, несмотря на свою неврастению, был питуитоцентриком? —Данные физического и физиологического его статуса, а также портреты и фотографии. Он был высок и худощав, по телосложению широк и крепок. Лицо его покрыто легким румянцем, а серые его глаза смотрели из под густых бровей. Большие, выдающиеся уши, прямые волосы, широкий хорошо развитый нос. Все эти черты — питуитарные черты. На фотографии Дарвина, сделанной в 1854 году, виден крепкий плотный подбородок в соответствии с физиогномическими особенностями антепитуитарного типа. Чарльза Дарвина можно, таким образом, характеризовать с эндокринной точки зрения, как человека с гиперфункцией гипофиза при преобладающей функции передней доли над задней. Одновременно надо отметить у него избыток тиреоидной инкреции при недостаточной адреналиновой инкреции. Такая секреторная комбинация снабжает слабое тело великим умом Дарвина. Интересно отметить, что Эразм Дарвин—дедушка Дарвина, представляет нам питуитоцентрика, но только с круглой головой и полным лицом, черты, указывающие на преобладание постпитуитарной функции над антепитуитарной; соответственно этому он был человек с более спекулятивным умом и поэтической натурой в сравнении с его внуком. Кроме этого, он был более вспыльчивый и имел властный характер.

После 1872 года, когда Дарвину исполнилось 63 года, в его здоровьи наметилось изменение к лучшему. Последние 10 лет его жизни состояние его здоровья было до того отрадное, что семья его питала наилучшие надежды. Он стал способен к более усидчивой работе, не чувствуя потом обычной усталости и разбитости. Это должно быть объяснено наступлением гонадопаузы с прекращением деятельности интерстициальных клеток. В связи с этим у мужчин почти всегда наступает усиленная функция надпочечников и лучшее самочувствие, несмотря на повышение кровяного давления. В относительном благосостоянии Дарвина за последние 10 лет жизни мы имеем лучшее доказательство того, какую злополучную роль играла адреналиновая железа в жизни Дарвина.

Оскар Уайльд

История О. Уайльда представляет из себя одну из величайших трагедий английской литературы и жизни. В свое время он привлекал к себе внимание всего мира и еще и теперь остается объектом спора. Как писатель и художник, автор "Портрета Дориана Грея” и "De profundis" принадлежит вне всякого сомнения к величайшим художникам. Как осужденный преступник, он в свое время отбывал два года каторги в Reading'овской тюрьме, а затем, одержимый хроническим алкоголизмом, умер всеми забытый в Париже. Еще и теперь Уайльд остается предметом разговоров, когда дело касается гомосексуальных наклонностей. О. Уайльд был, как известно, гомосексуалист.

Как в других разобранных нами случаях гениальности необходимо и здесь заглянуть в его "наследственность внутренней секреции”. Его отец, Sir William Wilde, был хирургом. По его фотографиям мы узнаем, что у него было длинное и широкое лицо, свойственное питуитоадреналиноцентрической личности. Соответственно этому верхняя часть лица выражает одухотворенность, нижняя часть его — животную натуру. Он был деятельный практический человек и пользовался большим успехом в жизни. Его жена напоминает Florence Nightingale, как лицом, так и своей фигурой и поведением. Она принадлежала также к питуитоадреналинному типу строения личности и как таковая имела сходство с мужем. Но так как у женщин антепитуитарный и адреналинный супериоритет ведет к маскулинизму, то мать О. Уайльда должна быть отнесена к маскулинному типу женщины. Она была энергичная женщина с агрессивной натурой. В свое время она принимала участие в революционном движении в Ирландии. Таким образом, мы видим, что О. Уайльд по своему происхождению есть результат смешения двух однородных инкреторных аппаратов. Такой процесс может быть сравниваем с партеногенезом. Известно, что мать О. Уайльда, будучи им беременна, часто выражала желание, чтоб ее дитя было девочкой. Когда у нее вместо желанной девочки родился мальчик, она была очень огорчена. Этим и объясняется, что она воспитывала своего сына на манер девочки. Она одевала его как девочку и в тот возраст, когда он уже отчаянно рвал одежду. Она украшала его драгоценными каменьями и играла с ним, как с девочкой — куклой. В свете современной психологии и с точки зрения ее эндокринного статуса, такое поведение должно быть рассматриваемо, как пробивающаяся наружу (подавляемая раньше) сильная гомосексуальная страсть. Если бы ее сын уродился строго маскулинным типом, то ее вредное на него влияние не имело бы благодатной почвы и исчезло бы, как только он пришел бы в соприкосновение с внешним миром. Ее временное влияние на его вегетативную систему исчезло бы так же, как только его внутренняя секреция утвердилась бы в своих правах и определила бы по своему его судьбу.

Однако, этому не суждено было осуществиться. Своеобразное взаимодействие функционирующих желез внутренней секреции сделало из О. Уайльда то, что мы называем тимоцентрической личностью. Произошло это так вот почему. Питуптоадреналинная конституция плюс питуптоадреналпнная конституция родителей составляют согласно правилам арифметики 2 питуитоадреналинных конституции. Однако, произошло не сложение обоих факторов, а в силу некоторых условий взаимная нейтрализация. В результате такой нейтрализации получилось постоянное преобладание зобной железы с непостоянством двух других взаимнонейтрализированных желез.

Что говорит за то, что О. Уайльд был тимоцентрик? — То обстоятельство, что во время полного своего развития он имел все признаки преобладания зобной железы. Мы имеем большое количество хороших фотографий и описаний его внешности, дающих нам возможность судить о нем, как о живом человеке. Очень хорошее описание наружности О. Уайльда дал нам Henry de Regniev: "Этот иностранец (Wilde) был высок и был очень тучным человеком. Его своеобразно сложенная фигура делала его гладко выбритое лицо еще более широким. Это было типичное безбородое лицо, как рисуются такие лица на монетах. Руки его... были мясистые и пухлые”... Наиболее достойны внимания в этом описании Уайльда его высокий рост и отсутствие или очень скудная растительность на лице. Классическая разновидность тимоцентричсского телосложения — высокий рост, дето-подобная кожа, незначительная растительность или полное отсутствие ее на лице. Тюремный сторож, охранявший О. Уайльда, рассказывал о внешности Уайльда следующее: "Прежде чем уходить из своей камеры, чтоб пойти на свидание к ожидавшему его посетителю, он каждый раз всячески старался спрятать в своем красном носовом платке свой небритый подбородок”. Он стыдился своей скудной растительности на подбородке и на щеках и это принуждало его прятать подбородок. Все вышеизложенное говорит за тимоцентрическую природу О. Уайльда. Другой важный признак тимоцентричности Уайльда это тембр его голоса. Его голос был описан, как красивый тенор, когда Уайльд говорил при полном душевном спокойствии. Но он становился очень тонким и пискливым, когда он говорил под влиянием волнения. Такой голос говорит за ларинкс, оставшийся частично или целиком на инфантильной ступени развития (как у женщин). За тимоцентрическую конституцию Уайльда говорят еще и большие женоподобные груди. В общем и целом О. Уайльд представлял собой случай Status Lim[haticus — terminus texhnicus для обозначения тимоцентрической личности.

Как это часто бывает в случаях тимоцентрической конституции питуитарная железа старается компенсировать недостаточную функцию зобной железы. Необыкновенная величина его головы — питуитарная особенность. Стремясь к тому, чтобы занять больше места для своего развития, гипофиз необычайно развил в Оскаре Уайльде любовь к прекрасному,—черта свойственная женской постпитуитарной природе, и в то же время наградил его хорошим интеллектом. Но в обществе, организованном для лиц с чисто маскулинной или чисто фемининной психоконституцией, О.Уайльд должен был потерпеть полное крушение в силу закона естественного отбора, сметающего с лица земли неприспособленные вариации. В тюрьме Уайльд страдал страшными головными болями, что следует связать с изменениями его питуитарной железы. Боли эти он локализовывал над глазами. Такими головными болями он страдал до самой смерти и в значительной степени они должны быть приписаны также действию абсента, с которым Уайльд тоже не расставался до конца своей жизни.